Ядвига

Журналист газеты ВР "Голос Украины" Людмила Коханец взяла интервью у криворожанки Ядвиги Гданськой, которая защищает целостность и независимость нашей страны в составе Добровольческого украинского корпуса "Правый сектор":

Ядвига из Кривого Рога, русскоязычная, по национальности «немецких корней», католичка, бывший работник милиции. Кажется, каждое из этих уточнений не вписывается, если опереться на стандарты кремлевской пропаганды, в ее нынешний статус и место пребывания: боец Добровольческого украинского корпуса «Правый сектор», поселок Пески. Война...

Сидим в подвале. Темно. Ядвига придерживает пса, чтобы не рвался на улицу: «Куда ты, глупенький. Сиди здесь, слышишь, стреляют...». А мне объясняет: «После того как большинство местных выехали, домашние животные перешли под нашу опеку. Вместе с нами прячутся от мин и снарядов... Самые умные даже предупреждают об обстреле скулением...».

— Ядвига, я не буду спрашивать вас, почему вы, женщина, взялись за оружие, меня саму возмущают такие шаблонные вопросы. Больше интересует, имеете ли вы, член нелегализованного отряда «Правого сектора», это оружие и, собственно, почему вы выбрали именно этот батальон?

— С оружием, скажу честно, у нас проблемы, как раз потому, что мы добровольцы из непризнанного официально ДУК «Правый сектор». Приобретаем его в бою. У нас с коллегой, например, на двух один автомат. Но... как-то выкручиваемся.

— Вы снайпер?

— ...Скажу так: я хорошо владею оружием, в свое время служила не только в милиции, но и в армии. Вы будете точной, если напишете, что я обычный боец широкого профиля.

— Судя по всему, не совсем обычный...

— Но пусть это будет вашим наблюдением... Теперь — о «Правом секторе». Я была на Майдане и в течение трех революционных месяцев имела возможность присмотреться ко всем партиям и движениям, присутствующим на акциях протеста (кстати, с коллегами-правозащитниками даже написали тогда законопроект о выходе Украины из политического кризиса), так что выбор мой мотивирован. Я попала к добровольцам «Правого сектора» с Майдана.

— Наверное, во время революционных событий вам приходилось встречать бывших коллег из милиции, стоявших по ту сторону баррикад. Их вражда сильно ощущалась?

— Это не была вражда. Многие из них понимали, что их используют не для праведного дела. К сожалению, большинство не оказывало сопротивления. Я пыталась доказать, что так нельзя, что участие в подавлении справедливого народного гнева отзовется им в будущем. «За нами тянется шлейф злодеяний НКВД, хотя мы к ним не причастны, уже много поколений разделяет нас от тех палачей в мундирах, — старалась я достучаться к их сознанию. — А внутренние войска на Майдане — это все происходит сегодня и вы берете на себя ответственность за то, что действуете, за каждую жертву, за каждую пролитую каплю крови. Что завтра будете делать, форму в мешках на службу будете носить, чтобы люди на улицах не плевали вам вслед?»...

— Но вышло так, что ваши оппоненты, во всяком случае, большая часть из них, сегодня носят форму на себе. Здесь, в зоне АТО...

— Да, мы стали теперь побратимами и даже шутим: вчера мы были «майданутые», вы — «зомбоватые», а ныне мы с вами вместе — «атонутые»...

— Ядвига, вы католичка не только по формальным признакам, а человек верующий. Ваш выбор не противоречит церковным канонам?

— Бог меня поймет. Не имеет значения, кто какой национальности и какого вероисповедания. Я пришла сюда не убивать, а защищать свою страну. И это не противоречит ни моим убеждениям, ни моей вере, ни заповедям Нового Завета. Я вообще глубоко убеждена, что Господь Бог выбирает того, кто должен был здесь оказаться. Почему я должна была отсиживаться в безопасном теплом месте, пока кто-то рисковал бы своей жизнью за Родину и за меня лично? Ведь я когда-то присягала на верность народу, имею знания и опыт по военной науке — моя довоенная жизнь просто обязывала меня сделать этот выбор. Между прочим, я разговаривала об этом со своим священником, и он не увидел «крамолы» против церкви в моем решении...

— Когда-то одна чеченка — ополченка (Господи, как испоганили это слово. — Авт.) из армии Джохара Дудаева с болью призналась мне, что война озлобляет женское сердце сильнее мужского, выжигает женственность и нежность. Вы соглашаетесь с таким выводом?

— Конечно, женщинам на войне тяжелее, чем мужчинам. Не потому, что мы слабого пола. Совсем не потому. Просто женщина априори предназначена на роль той, кто дарит жизнь, а не отбирает. Но иногда обстоятельства складываются так, что приходится нам без всякой нежности смотреть в прицел на тех, кто пришел отбирать жизнь твоих близких. Тогда ты забываешь обо всем на свете: женском предназначении, мягкости, душевности и думаешь только о том, чтобы защитить того, кто рядом с тобой. Главное, чтобы он остался жив, а все эмоции отложим на потом — после победы над врагом. Возможно, в мирной жизни я тоже ужаснусь от изменений в своем сердце, но нынче мне не до сеансов психоанализа. Не до прогнозов, к сожалению, очень реальных, что кого-то эта война озлобит до предела, что кто-то из чиновников бросит в глаза фразу: «Здесь вам не Донбасс» и «Я вас туда не посылал»... Все это, наверное, будет... Но ныне я все буду делать для того, чтобы остановить агрессора, не пустить его в мой дом, очистить от нечисти нашу прекрасную землю... Знаете, я до Майдана совсем потеряла веру в страну, хотела эмигрировать. Но теперь моя судьба здесь. Мы проходим через чистилище, где закаляется нация. И я очень горжусь, что принадлежу к ней.